И, чтобы помнили…
Мои дорогие мальчишки..
Мудрый Эзоп, рассуждая о сущности человека, его разуме, его действиях, взаимоотношение в обществе, говорил,– при создании рассудка Бог вложил в каждого индивида половину хороших и половину отрицательных качеств. Все зависит от того, что ты ищешь в человеке. И вправду, хотите, то можете увидеть в нём порядочность, душевность, талант, честность, найдете на то примеры. Но можете в нём отыскать сугубо противоположные качества, то и их при желении отыскать можно. Всё зависть от того, что именно вам нужно. Начинаешь отскабливать блеск лучших качеств этой персоны, возникают темные краски – жадность, гордыня, жестокость, невежество. Так что еще раз хочу сказать, в этом сосуде человеческого разума половина хорошего, половина плохого. Не зря, Аллах посадил на плечи каждого из нас двух ангелов – свидетелей наших поступков. Ангел правого плеча записывает наши лучшие дела, ангел левого худшие деяния. В этом мире мы свободны, выбор за нами, правда, ответ будем держать в ином измерении.
Среди многих моих друзей, приятелей, знакомых кто семьдесят лет был или остаётся рядом со мной, Абдуфаттох Абдулхаевич Хидоятов стоит, как символ порядочности, верности, скромности. Мне трудно говорить о нем в прошедшем времени. Потому как не хочу верить, что его нет среди нас. Уверен, пока мы живы, он существует в нашем разуме, а значит в наших душах.
Откровенно, я не раз пробовал провоцировать его своими, не всегда лицеприятными вопросами, вытягивал его на рассуждения по нашему окружению, известным личностям, событиям. Но Абдуфаттох всегда оставался верным своей принципам порядочности, доброте, человеколюбию.
Вот пример, который я буду помнить всегда. По заказной газетной статье, грязной клевете, написанной соседом, писателем (не хочу даже называть имени его), отец Фаттоха – Абдулхай-ака много лет просидел в неволе. Тогда мы – малые дети, вместе учились в 150 школе и знали, как трудно жилось многодетной семье без кормильца. Абдулхай-ака уважали наши отцы, он был самый младшим в кругу друзей моего отца. Из-за своей принципиальности до конца его жизни не признавал этого щелкопера, слугу своей эпохи, не здоровался с этим соседом моего друга. А друг мой даже в этом случае оказывал этому человеку уважение и доброту. Мы в те советские времена не знали Тору, Библию, Коран, историю пророков, а он словно Иисус, мог подставить ударившему по левому лицу свое правое лицо. Абдуффатох и всю свою жизнь нёс людям добро.
Помню, один из наших друзей сильно толкнул Фаттоха, от чего он упал и больно ударился об бордюр дороги. Оправившись от боли, он погнался за обидчиком, мы подумали, - ну теперь ему несдобровать. А этот хитрец упал на землю, поднял руки, ноги и стал выть от еще несостоявшихся побоев. Взывал к пощаде, ссылаясь на раны, давно прошедшей автомобильной аварии. Абдуфаттох подбежал к нему, внезапно, как бы очнулся, вспомнил о сострадание. Он стал отряхивать хитреца от пыли, поднял на руки и понес домой. А мы вслед кричали: – «Битый – небитого несет». У него было сильно выраженное чувство человеколюбия. Может быть, это от трудного детства, а может быть воспитание, может быть опыт поколений, генетическая память, ярко сфокусировались, и выразилось в нем.
Он мог мудрым словом в любых стычках увести от рукоприкладства, драки. Я никогда не видели его в гневе. «Посмотри Мухтар, – говорил он, - как безобразен человек в ярости, он входит в обличие дьявола, его крик хуже звериного, это непристойное зрелище. Да, всякое бывает в жизни, но весь твой гнев можно выразить всего лишь приподняв слегка брови». В отличие от многих, мирские высоты, которых достиг Абдуфаттох – должности, почет, уважение, другие блага никак не отразились на его характере. Высокомерие, тщеславие, надменность, не коснулись, не испортили его. Среди друзей, знакомых, родственников он оставался тем Фаттохом, которого мы знали еще со школы. Так получилось, что Фаттох, женатый на сестрёнке Ахрола Иноятова, в свою очередь выдал свою сестренку за брата Ахрола – Ахмада. У узбеков это называется «кайчи куда», то есть двойное родство. Но, и это, ни как не сказалось на взаимоотношениях, ко всем друзьям Фаттох относился ровно, не выделяя, не принижая, не возвеличивая свои родственные отношения.
Если в разговоре я критиковал какие-то качества, высказывания друзей, он спокойно говорил: – «Мухтар, ну он с детства такой. Принимай нашего друга таким, какой он есть, его уже не изменить, а отказываться от него в нашем возрасте ни к чему. Как можно отказаться от руки, ноги или другой части тела. Мы настолько переплетены, что во многих случая даже ближе родственников. Сократ говорил – враг может убить тебя, друг может предать, бойся равнодушного, ему все равно, что будет с тобой. А наш друг говорит тебе правду, может быть горькую, но в лицо, не за спиной. Это качество надо ценить, ведь, сколько подобострастных, временных, лживых вокруг нас. Да, ты можешь не соглашаться, спорить. Но, согласись, он говорить свое мнение, как равный тебе, как бывший одноклассник, как многолетний друг».
Мой покойный отец с восхищением говорил о Фаттохе, сравнивал его с дядей по матери – Абдумалик-заргаром. Абдумалик-ака был на устах многих его современников в Ташкенте, в том числе о нем по-доброму вспоминал и мой отец. «Абдуфаттох похож на Абдумалика, такой же сдержанный, скромный, гостеприимный», – повторял Ганиджан Ташматов. Немногословный, трудолюбивый, весьма начитанный, большой ценитель искусства Абдумалик-заргар жил в центре Старого города. Дом его был всегда многолюден. Теологи, поэты, певцы, музыканты почти каждый вечер собирались в гостиной Абдумалик-ака. Познавательные беседы, многозначительные диспуты, певучее чтение газелей, исполнение классических макомов, несомненно, оставили неизгладимый след в памяти юного Фаттоха. В тяжелые для семьи годы именно дядя поддерживал семью сестры, обучал, выводил племянников в люди. Приучил Фаттоха меньше говорить, а больше слушать, искать пути к сердцам страждущих. Именно тогда Абдуфаттох стал постигать чувство ловца душ человеческих.
В годы юности у нас был большой хороший круг друзей. В него входили: известная звезда футбола Ахрол Иноятов, инженер-водник Нурутдин Мухитдинов, инженер Камал Мухитдинов, предприниматель Хамид Абдуллаев, директор завода Шариф Тиляходжаев, директор гаража Тахир Гулямов, юрист Низом Закиров, летчик Худаяр Латипов, директор магазина Халил Хафизов, биохимик Хусан Каримов, работник аэропорта Миртолип Магрупов, директор ресторана Искандар Мирзакаримов, транспортник Алишер Каримов, экономист Хандамир Хакимов, каменных дел мастер Хикмат Мухитдинов и ваш покорный слуга. Многие из нас жили в Рабочем городке, поэтому наши встречи были частыми. В те годы шумные встречи проходили в ресторанах «Дружба», «Ташкент», «Бахор».
Позже мы стали обзаводиться семьями. Абдуфаттох по счастливой случайности женился на сестренке Ахрола Иноятова – красавице Хамидохон. Стали собираться семьями, встречи проходили на широкую ногу, каждая новая семья старалась перещеголять друг друга. Изысканные кушанья, импортный алкоголь. Заводилами этого соревнования были Нуритдин Мухитдинов и Халил Хафизов. Абдуфаттох отличался скромностью, его искреннее гостеприимство сочеталось с изысканностью. Во всех нас кипели разные знания, и мы хотели успеть продемонстрировать кругу свою информированность, блеснуть умом.
Когда Абдуфаттох был направлен учиться в Высшую партийную школу, у него появились новые, на наш взгляд, серьезные друзья. Директор «Ювелирторга» Азат-ака Абдурашидов, ответсвенный работник Сайдамин Ахраров, зам. министра торговли Амирсаид Усманходжаев, зав.отделом Совмина Пулат Миракилов и другие. Для нашего ближнего круга такие встречи казались очень серьезными и важными. Мы не избегали таких нешуточных вечеров, но они были, как бы протокольными для нас. Не было привычных аския, шуток, игры в нарды, карты, словом душевного расслабления.
Три года Абдуфаттох учился в партшколе. Увлеченно занимался философией, политикой, историей, экономикой. На второй год учебы он с упоением говорил мне о работах Ленина, Маркса, Энгельса, Гегеля, Канта, Фейербаха. Мы спорили с ним по историческим, социальным проблемам тех лет, старались делать прогнозы развития экономики, мировой цивилизации. Я радовался тому, что в нашем кругу появился новый гуманитарий с кем можно порассуждать хотя бы о переписке Каутского или письмах Честерфилда, Геродоте, Плутархе, Гае Светонии, Апулее. Кстати, увидев мое увлечение литературным памятниками, а их у меня в то время было 92 книги, Абдуфаттох тоже стал собирать это издание. Мы тихо восхищались трудами великих писателей. Почему тихо, потому что других друзей это вообще не интересовало. Словом друг мой был продвинутым человеком своего времени. Немногословный Фаттох, где надо, мог великолепно блеснуть своим интеллектом, энциклопедическими знаниями. Хорошо поставленный голос, риторика, поднимаемые им темы, высвечивали очередной блеск новой грани его звездного облачения.
После окончания партшколы он возглавил управление Минторга. С каким азартом он принялся за реконструкцию хладокомбинатов, расширение производства мяса, молока в республике. Когда я приезжал к нему, он с восторгом рассказывал о своих планах, показывал на диаграммах перспективу новых дел, водил по новым цехам, высказывал соображения о том, как можно улучшить работу отрасли. На подъеме новых дел Абдуфаттоха назначили замминистра в Минторге. Его авторитет поднимался в гору, кому-то это нравилось, а в ком-то вызывало зависть.
Помню, во времена перестройки, гласности, общих выборов руководителей, один из новых «друзей», в борьбе за кресло министра, договорился с собственным корреспондентом газеты «Сельская жизнь» Виктором Бабинцевым, слил негативную информацию ведомства и притаился в ожидании взрыва. Мы с Бабинцевым были в одной партийной организации. После выхода статьи, я разговаривал с московским корреспондентом, он восторженно сообщил, что ему попали «жареные» факты, вот тут тебе и гласность, и перестройка, и мнение народа. Я, шутя, спросил, кто поделился такой «бомбой». Виктор засмеялся и таинственно сказал: – «У нас везде есть свои люди». Министру преподнесли, что статью организовал Хидоятов. Отношения руководителя ведомства и Абдуфаттоха сильно натянулись. Но, впоследствии правда восторжествовала, крота вычислили. Хидоятова реабилитировали и предложили возглавить Управление «Госрезерва». А через несколько лет он стал министром мясомолочной промышленности республики.
Хорошо знакомый с проблемами отрасли Абдуфаттох принялся разгребать проблемы. Идущий на гребне нового, он привел на рынок шведскую компанию «Тетропак». Вместо неповоротливого производства стеклянной тары на рынок молочных продуктов пришла картонная. В областных, районных центрах стали возникать новые молочные фабрики. Новая упаковка пошла и на разлив узбекских соков.
Современное оборудования, сотни рабочих мест, полное использование местного сырья – все это было в планах Хидоятова. Он привез на узбекский рынок недорогое малазийское пальмовое масло, вокруг которого было много споров по поводу, якобы, плохого качества. Но, по мнению Абдуфаттоха, в Малайзии из пальмовой косточки выдавливают десяток лучших, известных в мире сортов пищевого масла. Оно дешевле нашего хлопкового. Из отходов пальмового масла изготавливают качественные технические масла для транспортных средств. «Все проблемы завоза, использования этого пищевого продукта на нашем узбекском рынке, на совести наших предпринимателей, бизнесменов, – говорил Абдуфаттох, – покупают там низкое качество, выдают здесь за высшие сорта, имеют сверхприбыли, а в итоге страдает население республики. Так что, тут приходится смотреть в оба». Мнение Абдуфаттоха всегда было для меня бесспорным. Будучи в Малайзии я видел огромные пальмовые плантации. На современных заводах наблюдал производство различных сортов масел. Пробовал его в лучших ресторанах Куала-Лумпура, ценный пищевой продукт и сегодня занимает определенное место на прилавках многих супермаркетов мира.
Абдуфаттох был сильный духом человек. Свою радость, печаль, огорчения, душевную боль не выставлял напоказ. Лицо всегда спокойное, с легкой улыбкой на устах, в минуты особого веселья глаза его прищуривались и как-то весело улыбались. Тоску, уныние, боль он прятал в дальних уголках своего существа. Никто из нас никогда не знал о его проблемах на работе, конечно, подковерные игры были и будут во всех наших организациях, отчасти они, как-то касаются и нас. К сожалению, мы не знали и то, почему и когда Абдуфаттох ушел с поста министра. На три дня мы потеряли его из виду. Телефоны не отвечают, дома жена, дети не знали, помощник после долгих расспросов дал понять, что три дня тому назад, он написал заявление, сдал бумаги, и покинул министерство. Правда, накануне он слышал разговор Абдуфаттоха с его киргизским коллегой об отдыхе на берегу Иссык-Куля. Киргизский министр предлагал Фаттоху элитный санаторий «Аврора». Обеспокоенные сложившейся ситуацией Ахрол, Нурутдин и я кинулись искать возможность доехать до Иссык-Куля. Время было сложное, неразбериха на границах, неспокойные дороги. Наш друг начальник автостанции «Ташкент» Алишер Каримов срочно организовал нам три билета на междугородний автобус Ташкент-Иссык-Куль, к счастью, они в ту пору еще работали на этой трассе. Мы втроем всю ночь и полдня добирались до санатория «Аврора». Абуфаттох не ожидал такого, неожиданного шага друзей. Не могу передать словами радость встречи. Три дня, три ночи мы радовались жизни. Солнце, воздух, вода и другие прелести Иссык-Куля, а главное общность, искренность, понимание ситуации, душевность преданных друзей.
В сложное время эпохи перемен, мы все прочувствовали проклятие Конфуция – «жить тебе в эпоху перемен». Но мы смогли убедить Фаттоха, что жизнь продолжается и никто из нас не родился в кресле руководителя. Конечно, прагматичный Абдуфаттох хорошо понимал происходящее игры вокруг него, но добрые мысли, пожелания самых близких, дорогих мальчишек, как бы утвердили его понимание жизни. Он пришел в себя, в хорошем настроении остался на берегу Иссык-Куля, продолжил лечение, а мы со спокойной душой вернулись в Ташкент.
Но ничто в этом мире не проходит бесследно. Напряжение, недовольство, печаль, меланхолия изнутри скручивали его здоровье, запредельно подскакивало кровяное давление. Лицо его из светлого становилось темным, глаза краснели, он начинал массировать затылок. Только самые близкие понимали, что дело плохо, Фаттоху нужен свежий воздух и покой. Его сильно тревожило здоровье супруги – Хамидахон. Развитое чувство сострадания не давало ему покоя. Абдуфаттох ездил с ней в лучшие лечебные центры Европы. Десятки специалистов, оперативное лечение дало облегчение, дал возможность прожить вместе в счастливом браке.
Из нашего близкого окружения друзей мы рано потеряли Тахира Гулямова, не дожили до семидесяти лет Сайдамин Ахраров, Азат Абдушукуров, Алишер Каримов, Низом Закиров, Шариф Тиляходжаев. К остальным тоже тихо подкрадывается старость. Разговоры в нашем кругу теперь о недугах, врачах, лекарствах, лечебницах, чем каждый из нас страдает. Надо отдать должное Фаттоху, он всегда был внимательным к своему здоровью, занимался спортом, плавал, бегал, катался на велосипеде, ездил в лучшие здравницы. Всегда был подтянут, сам ездил за рулем, в поте лиц трудился на даче, словом на здоровье не жаловался.
Когда мне пришло сообщение, что умер мой друг, я мог подумать о каждом из нас, но только не о Абдуфаттохе. А когда назвали его имя, меня как будто ударило током. Один на даче, я кричал как сумасшедший, что этого не может быть! Не может быть! Но против судьбы не пойдешь! Случилась трагедия!
Для нас друзей эта была великая утрата. Спросите в нашем кругу каждого и, не сомневаюсь, любой скажет, что он был самым лучшим из нас, избранным, примером лучших человеческих качеств. Пусть Аллах примет его в лучших садах Рая, и даст возможность друзьям увидеться в райских кущах!
20 марта 2017 года.