Программа «ВРЕМЯ». Перегон по каналу 16 мая 1990 года. Автор М. Ганиев, оператор С. Зиямухамедов.
Ведущий (в кадре): Наш следующий репортаж о том, как можно без помощи машины времени, а просто на вертолете попасть в эпоху феодализма, о забытых кишлаках, рассказывает наш корреспондент в Узбекистане Мухтар Ганиев.
С такой дикторской подводки начинался мой очередной репортаж для информационной программы Советской страны. Его не было в моем месячном плане работ. По сути, мы с оператором Садыром Зиямухамедовым прилетели в Сухандарьинскую область рассказать о делах земледельцев южного региона. Нас «важных» телевизионщиков страны с достоинством встречали руководители области, района. Но в небольшом аэропорту города Сары-Ассия, куда прилетали из Ташкента всего два маленьких пассажирских самолета в день, мы увидели грузовой вертолет, в него плохо одетые, бородатые люди грузили мешки муки, риса, канистры с керосином и другой важный груз. Первым делом, я подумал, что в горах случилось беда – обвал, оползень, сель и нас не успели оповестить о несчастье. В ту эпоху такое бывало, местные чиновники старались, «сор из избы не выносить».
Я подошел к борту винтокрылой машины и осторожно стал расспрашивать летчиков о маршруте, и почему понадобилось обычный груз везти вертолетами, а не грузовыми машинами. Чуткие и бдительные работники обкома сразу пояснили, что продовольствие и бытовые необходимости везут в дальние горные кишлаки, куда нет автомобильных дорог только вертолетами. В то коммунистическое время, мы жили по принципу великого Маркса – «Все придавай сомнению». Я стал разговаривать с людьми, грузившими винтокрылую машину, — выяснилось, что они жители этих дальних, горных сел. Они рассказали, что дорог действительно нет, и много других проблем в высокогорных кишлаках. Стали просить столь «важного» журналиста с видеокамерой полететь с ними и ознакомится с жизнью забытых селений.
С начала мной двигало простое человеческое любопытство, манили красивые горные пейзажи, жизнь горцев вдали от цивилизации, их проблемы. После трудных переговоров с партийными работниками, мы попросились на борт вертолета, ради чего горцы сгрузили часть продовольствия. Уже потом мы поняли насколько были ценны для них эти мешки с мукой, рисом, горючее. Их ждали. Вертолет обслуживает жителей гор только от случая к случаю. Но слово правды об их нелегкой жизни было для них поважней.
Мы летели минут сорок на большой высоте над ущельями Гиссарских гор. Где то внизу, змейкой струилась речка Тупаланг, что значит – буйная. Очень шумно работали двигатели грузового вертолета. А вокруг красота неимоверная… Отвесные скалы, внизу небольшие зеленые островки. Маленькие селения. Снежные вершины прямо перед иллюминатором. Чистое, голубое небо. И яркое, ослепительное солнце. Такие картинки довольно странны для городского обывателя, мы их видим только на холстах художников и поражаемся красотой горных пейзажей. А это реальный мир, полный различных красок и оттенков. Гигантские горы свидетели миллионов лет до нас и может после. И это жизнь – совершенная, законченная, полная реалией.
Внизу, среди отвесных скал, показалась небольшая зеленая долина, кишлак, более сотен разбросанных, глинобитных строений, сады, разбегающиеся от шума вертолета животные. «Зевар» — сказал один из грузчиков. Мы приземлились на небольшой площадке, обнесенной большими валунами, а за ними торчали, словно гладкие булыжники, бритые головы мальчишек. Для любопытной детворы прилет такой машины сравним, разве что с посадкой инопланетного корабля на их Землю. На небольшой табличке надпись — «Аэропорт Зевар».
Слух о том, что в кишлак прилетели телевизионщики, разнесся словно молния. Все мужское население села, и конечно мальчишки повели нас по достопримечательностям Зевара. Оказалось, в патриархальном укладе жизни кишлака, женщинам не позволяется вмешиваться в «важные» мужские дела. Они с достоинством стояли у ворот своих домов, придерживая любопытных девочек, внимательно смотрели за работой нашего оператора.
Первая достопримечательность, — новая школа. Глинобитное строение, шесть полутемных комнат, дети учатся только в светлое время суток, нет электричества. Маленькие, запыленные окна, глиняные полы, десяток парт, важный учитель у доски и счастливые дети. Они впервые увидели искусственный свет и телекамеру. Мальчики бритоголовые, о парикмахерской здесь даже не знают, девочки в платках. Красивые, здоровые лица, совершенно не похожие на наших городских детей. К нашему удивлению, ученики неразборчиво, но с воодушевлением читали, не поверите, стихи на русском языке. Учитель гордо стоял у окна, казалось, что это он сам декламирует Пушкина. Одежда на ребятишках старая, понятно, дети донашивают одежду старших братьев и сестер. Население горных кишлаков таджикоговорящие, все уроки идут на непонятном для нас языке. В школе трое учителей, один из них директор, другой завуч и учитель завхоз – это ученые люди кишлака.
Вторая достопримечательность – старая мельница. Она стоит на горном ручье. Ее построил дед настоящего мельника, здесь работал его отец. Действует мельница в основном, когда созревает урожай. По деревянным желобам воду подают на лопасти, а они вращают каменные жернова. Конструкция эта стара как мир. Снимали мы все это и перед нами словно оживали пожелтевшие фотографии древности.
Один русский умелец пообещал построить электростанцию, благо воды в горных речушках много. Всем селом построили небольшое здание, довели горный поток к генератору, поторопились поставить антенну на горе, чтобы включить радиопередатчик. Семь дней на ослах тащили в Зевар генератор, установили, торжественно подали воду на турбину, электромашина закрутилась, загудела, но току не дала. Позже выяснилось, вместо генератора переменного тока, горе-мастер притащил и установил генератор постоянного электротока. Умелец ушел за новым мотором и так больше не появился в Зеваре. И стоит это электростанция, как памятник инженеру-недоучке. Поэтому здесь нет радио, нет холодильников, стиральных машин, не горит лампочка Ильича в домах горцев.
Как то подарили земледельцы Сурхандарьинской области зеварцам гусеничный трактор – ДТ-75. Его разобрали и на вертолетах привезли в горы. Один сезон пахали на нем плодородные склоны, но тащить к нему из долины запчасти и горючее оказалось делом нешуточным. Уже, который год, стоит трактор, как большая игрушка на забаву мальчишкам. А пашут землю здесь, как и тысячу лет тому назад быками, да деревянными плугами. Сеют на этой, отнятой у гор, земле пшеницу, овес, картофель, выращивают сады, содержат скот. Вроде бы, сколько гор, пастбищ, земли хозяйничайте. Пасите скот, возделывайте хлеб. А вот нет, — эти горы лесхозовские – не входи, плодородные низины, альпийские луга – летние выпасы хлопководческих колхозов. Отдать часть этих горных земель местному населению – муку бы не привозили из труднодоступных для горцев городов.
В кишлаке три главные персоны; бригадир у него власть от колхозного председателя, важный здесь человек. Лесничий – хозяин окрестных лесов, только с его разрешения можно заготавливать дрова на зиму, ловить кекликов и фазанов, человек опасный, только у него в кишлаке карабин, много патронов, по совместительству он здесь за участкового милиционера. Третий — имам местной мечети, он главный идеолог кишлака, ни одна свадьба, похороны, обрезание мальчиков и все другие религиозные обряды без него не проходят.
Бригадир, лесничий и три работника школы получают зарплату, старики и старухи небольшую пенсию в городе, остальные жители заготавливают сухофрукты, целебные травы, мясо, шерсть, кожу, делают ковры и продают заготовителям, тем и живут. Натуральное хозяйство. Все что надо для жизни тащат на ишаках из города Сары-Ассия, шесть – семь дней небольшие караваны с мукой, керосином и другим необходимым по горным тропам поднимаются в забытые кишлаки.
Нас пригласили в гости в один из домов, усадили на земляной пол устланный коврами местного производства и выделанными овечьими шкурами. Все мужчины кишлака несли «важным гостям», кто вареные яйца, кто лепешки, кто сметану, кислое молоко, жареное мясо, сухофрукты, словом пир горой. Простые добрые, люди. Веками гость в их понятии – от Бога, его надо уважить, накормить, поговорить и спать положить. Разговор при керосиновых лампах был долгий, бородатым горцам было интересно, — а что делается в долине, республике, стране, когда изменения будут и в их кишлаках? Радио, телевидения здесь нет, газеты и журналы привозят раз в два-три месяца караваны с продовольствием. Дефицит информации, общения с внешним миром. На переносном мониторе, благо у нас были запасные батарейки, оператор показал отснятый видео материал, сколько было удивления у взрослых и восторга в глазах ребятишек. Они впервые увидели телевизор, а главное свое село в нем.
Конечно, для нас жителей городов, избалованных прелестями цивилизации, жизнь горцев представляется весьма трудной, правда, была возможность, переселится в долину, но не хотели люди, оставлять свои горы – красивые места, родина предков, свои традиции, особый привычный для них уклад жизни.
Как помочь жителям забытых кишлаков, мы могли только рассказать и показать проблемы этих селений, привлечь внимание властных структур, а все остальное решалось в верхних эшелонах власти. Страна жила в непростое «перестроечное» время, социально-экономический кризис во всем, нам было ясно, что поохают, поохают, кого нибудь в районном масштабе, на всякий случай, накажут и все останется, как было веками. Поэтому, мы надавили на секретаря райкома партии, и он заставил председателя колхоза выделить часть площади выпасов, для выращивания пшеницы и ржи для горцев. За этот жест, нас выпросили не очень критиковать районные власти за забытые кишлаки.
К вечеру следующего дня, мы ждали вертолета. И если честно, казался он мне фантастической машиной времени, который должен был унести нас из забытой истории, феодализма, в котором живут эти люди, в наше стремительное время конца века. Больно думать, ведь в одном измерении живем, а как по-разному.
Но получилось так, что вертолет улетел без нас, мы решили, спустится в долину горными тропами, пешком. Нас долго отговаривали от трудного похода, но, в конце концов, согласились.
Для нашей группы снарядили небольшой караван из десяти ослов, нагрузили на них нашу аппаратуру, сухофрукты, чтобы продать их в долине и вернутся с необходимым для горцев товаром. Поутру, всем селом провожали нас в трудный путь. Откровенно, мы не знали, на что мы себя обрекли. Поначалу, ехали верхом, через три часа такого путешествия, от напряжения разболелись мышцы, особенно стонали ноги. Пошли пешком в неприспособленных для горных троп выходных туфлях. Несколько раз поскальзывались на мелком галечнике. Пришлось идти в связке по три человека. Особенно встревожил камнепад, он прошел сразу после нашего прохода одного из участков пути. Узкая горная тропа, отвесные скалы, глубокие пропасти, опасность на каждом шагу. Районные чиновники, оператор тихо роптали, я их подбадривал, но мысленно поносил себя за этот опрометчивый поступок, ведь инициатором этого трудного спуска был я. А для наших проводников это была обычная дорога на городской рынок. Им были привычны шумные, прозрачные речушки, красивые горные пейзажи,
чистый воздух, звенящая, необычная для горожанина тишина. Первый привал был под многовековой арчой, скатерть на альпийском лугу. Ели хлеб из далеких детских воспоминаний, их испекли для нас добрые женщины Зевара из грубой ржаной и кукурузной муки на молоке, в тандыре — глиняной печи. Жарили молодого горного барашка на костре, пли душистый чай с дымком, это моим спутникам особенно понравилось. И снова в трудный путь. Было опасение, что и ночевать будем под открытым небом, а ночи в горах холодные. В группе послышались нервные, восточные всплески, но к закату солнца, к всеобщей радости, показался кишлак Кунда.
Наш караван заметили издалека. С начало были громкие приветствия ребятишек, затем торжественная встреча с аксакалами. Нас привели в один из домов села, подали теплую воду для омовения, чистые полотенца и опять был шумный праздник с костром, обилием еды, душистым чаем из горных трав и долгим разговором. И здесь просили пробить дорогу к селу, генератор, чтобы было электричество, радиостанцию, в общем, внимания жителям горных кишлаков.
С утра опять проводы в нелегкий и опасный для нас путь в долину. За одной горой возникала новая, затем еще одна. Небольшую речушку мы переходили по шатким деревянным мостам, наверное, раз десять. Шли по правому за тем по левому берегу, обедали на ее берегу и к вечеру подошли к кишлаку Жуваз. И здесь нас принимали, как желанных гостей. Декорации те же менялись только лица. Добрый, простой, отзывчивый, гостеприимный народ. В нашем представлении, трудная жизнь этих людей в суровых горных условиях, обделенных простых, привычных для нас достижений цивилизации, не отняла у них самые лучшие человеческие качества. Им не нужны были наши звания, должности, регалии, им нужно было общение. Порой казалось, что мы были для них посланцами иных планет, куда они, конечно, стремились попасть, но только в гости.
Уклад жизни, традиции, самобытность этих глинобитных сел, на первый взгляд схожи, но каждое поселение, для меня показался, целым миром во Вселенной. Орнаменты рукодельных паласов, красочная роспись стен в домах, украшения девушек, деревянные инструменты, утварь, поделки, игрушки, гончарные изделия каждого кишлака не повторяли друг друга.
Следующий конец дня для нас был в кишлаке Ходжа Сыддик, затем Киштут. По течению реки Тупаланг около тридцати таких кишлаков их разделяет, примерно, день, откровенно, трудных горных переходов. Наше путешествие длилось пять тревожных дней и восторженных вечеров. Все хорошее, когда нибудь кончается, на шестой день мы спустились к строящейся в этом регионе плотине Тупалангского водохранилища и для нас начались обычные будни, спешка, суета.
Мы смонтировали отснятый видеоматериал, получился интересный, полный драматизма и печали репортаж о проблемах жителей забытых, горных кишлаков. Сюжет получил высокую оценку в редакции программы “ВРЕМЯ”, но я долга не мог забыть суровые лица этих людей на видеопленки. Они вызывали во мне противоположные чувства. Снова и снова я просматривал отснятый и готовый материал, вроде, все было сделано правильно, выдержаны все законы публицистики, социальной, политической, ментальной этики. Но меня уже давно угнетает мысль, что мы в своих огромных, чадящих, перенаселенных городах живем неправильно. Бетон, асфальт, транспорт, заводы, фабрики, несправляющиеся с нечистотами очистные сооружения, дымящиеся мусорные отвалы за чертой городов, реки, озера в которых купаться уже опасно для жизни человека.
В наших домах повернешь вентиль синего цвета идет холодная вода, красного горячая. Каждый житель мегаполиса поливает на себя в день до шестисот литров живительной влаги, имено живительной. После наших химически сложных моющих средств этот дар природы превращается в отраву. А жители горных кишлаков чтобы помыться должны выпросить у лесника срубить высохшее дерево или собрать хворост, поднять из ручья ведро воды, согреть его и получить по настоящему удовольствие от купания. После стирки, мытья посуды женщины горных селений, я видел, сливают грязную воду в особые ямы во дворе. На всем течении горных ручьев и речушек даже дети пьют проточную, чистую воду прямо из ладоней. С самого рождения в них вкладывают чувство оберега окружающего мира. Вода, воздух, земля священны. Да, плохо — нет электричества, но люди живут по солнцу, по ночам видят настоящее звездное небо, ведут активный образ жизни, долгожители. То есть знакомые мне горцы живут учитывая баланс дозволенного, правильно, самое главное в гармонии с природой, по законам Создателя.
Случись на Земле природный, техногенный или еще какой катаклизм, военное противостояние с применением страшных вооружений, по мнению специалистов первыми погибнут жители больших городов, затем сельские поселения на равнинах. А высокогорные, забытые кишлаки могут выжить. Существующий в гармонии и в благодарности природе народ найдет, возделает пищу в своем защищенном горами ореале. Откровенно, здесь жизнь движима не алчностью, а соразмеренностью, достатком что дает Бог и руки творящего добро на земле Человека.
Эти мысли я озвучил в очередном радио и видео материале. В нем прозвучал вопрос кто же живет правильнее, мы в своих городах или эти люди, вроде бы, забытых кишлаков? Я не ждал, не просил ответа, просто это был антитезис моему первому репортажу. Получился хороший сюжет, по правде, на мой взгляд, лучше предыдущего. Если первый материал был коллективной жалобой на трудности горной жизни, то второй — пример гармонии в отношениях человека с природой. Многие поддержали этот тезис, но были и такие которые шептались в кулуарах, де, у корреспондента “крыша” поехала, непонятный эксперимент с собственным материалом, насмешка над зрителем. Меня это не расстраивала, главное я озвучил мысль и показал другой подход в подаче материала. А что правильнее? Не знаю. Но думаю не им судить. Одному Аллаху известно, что правильно, а что нет!
Рок, судьба, обстоятельства складываются порой так, что отметают все наши догадки, домыслы, тезисы, антитезисы. Через пятнадцать лет после выхода репортажа в эфир, в Ташкенте меня окликнул незнакомый прохожий. Я силился вспомнить этого уже немолодого человека, но он сам напомнил мне горный кишлак, старую мельницу, неудавшуюся гидростанцию далекого кишлака Зевар. Он с грустью рассказал о дальнейшей судьбе своего кишлака.
В один из дней с высоченных хребтов к ним спустились хорошо вооруженные, бородатые люди в камуфляже. В забытых кишлаках политикой не интересуются, не знают о том какие перемены происходят в городах. По древним законам гостеприимства, пришел гость, его надо принять, накормить, спать уложить и только утром поинтересоваться зачем пришел человек. А они долго жили в Зеваре, молились вместе с горцами, щедро платили за еду, ночлег американскими деньгами (потом оказалось многие доллары были поддельными), уговаривали молодые бородачи вступать в их ряды, бороться, якобы с неверными. Но горцы люди мирные, религия не позволяет убивать человека, возрожали они. Одного из жителей кишлака старейшины тайно отправили в город, сообщили о странных “гостях”. В долине уже знали, что такие формирования появились и в других заоблачных кишлаках Гиссарского хребта. Выяснилось, что эта экстремистская банды наемников, среди которых было много предателей из Узбекистана. Они пробралась сюда по высоченным хребтам из Афганистана, в своих коробках эти нелюди несли большую беду мирным жителям республики. В Сухандарье они хотели подорвать плотину Тупалангского водохранилища.
Потом была война. Государственные войска несколько месяцев выбивали бандитов из горных кишлаков. В ходе ожесточенных боев погибли и мирные жители — старики, женщины, дети. Оставшихся в живых горцев переселили в долину реки Сурхан, а от многих забытых кишлаков остались только красивые названия. Вот как в жизни бывает. Пути Господни неисповедимы…