Колыбельная
Мухтар Ганиев
Колыбельная…
Они три дня шли на землю Мориа. Взволнованный великим испытанием от Бога, Авраам, как-то не заметил долгого, изнурительного пути, не видел суетившихся вокруг слуг, избегал сыновнего взгляда. У подножия небольшой горы Авраам сказал: – «Вот место указанное Богом, вы все оставайтесь здесь, а я с сыном поднимусь на гору. Мы помолимся нашему Богу и вернемся».
Слуги перегрузили дрова для жертвенного костра, Авраам взял огниво, нож, веревки и устремился на вершину горы. Исаак потянул за поводья осла и последовал за отцом. Им предстояло трудное восхождение к жертвенному камню.
«Отец мой», – обратился Исаак к Аврааму.
«Да, мальчик мой», – отозвался Авраам.
«Вот огниво, дрова, веревка, нож, а где же жертвенный ягненок?»
«Сынок, Творец сам выберет ягненка, годного для жертвы»: – ответил отец.
Только Богу и Аврааму было известно, что жертвой был избран единственный, тринадцатилетний сын Авраама и Сары. На старости лет Создатель подарил им красивого мальчика. Теперь отцу предстояло заколоть и сжечь его. Великое божественное испытание выпало уже немолодому Аврааму.
Отец и сын, медленно, раздвигая кусты можжевельника, поднимались к жертвенному камню. Исаак мало что понимал в этом святом обряде, но был уверен, что это необходимо и не мог даже подумать, представить себя жертвой.
Душу же мудрого Авраама разрывало два великих чувства. Первое – Творец всего повелел сделать это, и нет во Вселенной выше наказа, и он Авраам неукоснительно исполнит веление Всевышнего.
Но было и второе – человеческое, отцовское чувство. Печаль, великая трагедия разрывала его грудь. Память Авраама перебирала картинки семейства, сын, как бы снова и снова вырастал от крохотного беспомощного младенца к подростку. Его деревянные, глиняные игрушки остались дома в ожидании своего хозяина. Сара же даже не поняла происходящего, она и в голову не могла взять, на какое дело отправились отец с сыном. Его хрупкое тело, руки, ноги, глаза, вьющиеся волосы, все это он Авраам должен был превратить в безжизненный тлен, разнести дымом, развеять пеплом, стереть из памяти.
Они шли, душа Пророка стонала, глаза его были полны слез, ему слышалась певучая, ласковая колыбельная Сары над младенцем, грёзы матери о светлом будущем сына. Он же шел исполнить веление Бога – стереть в прах красивые мечты родительницы. Певцы многих мусульманских государств, словами восточных поэтов, под красивую, певучую мелодию раги, макомов, мугамов распевают этот тернистый путь нежного отца и Пророка Аллаха Ибрагима, путь верности и печали.
«Вот, мы и пришли, сынок, – сказал Авраам, – Ложись на этот камень, я должен выполнить веление Всевышнего. Исаак смиренно лег на жертвенное ложе, позволив отцу связать ему руки, ноги и тихо произнес: – «Отец, не горюй, не плач, не жалей меня, пройди через это испытание, раз уж так велено Богом, исполни Его веление… Приступай, же отец!».
Авраам, понял, что сын знает о великом наказе, о жертве, которую выбрал Всемогущий. Полный отчаяния он занес нож над телом сына, в этот миг небо разверзлось, архангел Гавриил остановил руку Авраама и произнес: – «Создатель поверил в искренность твоих побуждений. Теперь ты стал одним из верных его посланников на Земле. Многие из порожденных тобой колен будут пророками своего времени. А чтобы твой обет был принят небесами, заколи этого овна». Из зарослей можжевельника появился жертвенный баран. Авраам заколол его, сжег на жертвеннике и вернулся в свое селение.
Отцы красной империи тоже чувствовали себя пророками, богами коммунистической идеи на Земле. Вся власть над людьми, городами, полями, горами, лесами этого государства, на шестой части планеты принадлежала одному вождю. Они сменяли друг друга, а жизнь простого народа оставалась, как прежде тяжелой. Был Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко затем пришёл Михаил Горбачев «пророк» с отметиной.
В отличие от предыдущих, он смело пошел в народ, говорил без привычных для них текстов и заготовок. Правда, это были длинные, витиеватые проповеди, великие обещания светлого будущего. Поначалу он нравился народу, но его лозунги и обещания не изменили жизни людей. Его «перестройка», «новое мышление», «интенсификация” так и остались пустым лепетом, «гласность» превратилась в анархию. Антиалкогольная программа, по сути, оказалась антинародной.
Звездочеты Востока еще тысячи лет тому назад предвещали, что люди, родившиеся под знаком «рыбы» из-за своей сомнительности, нерешительности, безволия не были, и не могли быть лидерами. И в правду они писали, – «рыбы — осторожные демагоги».
К концу восьмидесятых годов прошлого века красная империя, не без помощи заокеанских богатеев и их спецслужб, которые грызли огромное государство изнутри и извне, СССР разваливался. Экономика страны трещала по швам, не хватало продовольствия, горючего, начались перебои с выдачей зарплат, на многих предприятиях их стали выдавать готовыми изделиями, как во времена феодализма люди были вынуждены их продавать, или менять. А «меченный Пророк» и его апостолы продолжали успокаивать народ обещаниями прекрасного будущего, вероятно, в какой-то следующей жизни. Общество стало терять интерес к обещаниям своего пророка.
В далеких от кремлевских небожителей братских республиках народные бунты бывали и раньше, но силой «легендарной и непобедимой» их гасили на корню. Теперь же это были не локальные экономические восстания, «братья» по Союзу, разделенные условными, надуманными границами пошли друг на друга войной, на спорных территориях пролилась кровь.
В конце 1988 года армяне Нагорного Карабаха, по сути, Автономной области Азербайджана, стали изгонять азербайджанское меньшинство из сельских районов, совершали набеги на азербайджанские деревни, жителей избивали, убивали, сжигали дома, захватывали заложников. Тысячи беженцев кинулись в Азербайджан, где как выяснится, мало, кому были нужны. К концу 1988 года в сельских районах Армении были сотни покинутых азербайджанских кишлаков, выдворены более 200 тысяч постоянно проживающих в Армении азербайджанцев, курдов, правда, навстречу им из Азербайджана шли армянские беженцы.
Михаил Горбачев в своих длинных, непонятных речах говорил: – «Процесс пошел…», но помирить враждующих армян и азербайджанцев не смог. Началась междоусобная война местного значения. «Еразы» – беженцы из Нагорного Карабаха в Азербайджанском городе Сумгаите выместили свою кровную обиду на местных армянах. В этой трагедии погибло свыше пятидесяти человек. Войска МВД остановили резню и стали полностью контролировать ситуацию в Сумгаите.
Во второй половине января в Баку назревало что-то страшное. На площади Ленина собралось до 50 тысяч человек. Начались погромы, агрессивная толпа, разделившись на группы, методично дом за домом очищала Баку от армян. Людей выбрасывали из окон, вытаскивали из квартир и забивали до смерти. Азербайджанцев предупредили: – «кто будет помогать армянам, тем несдобровать». Погромщики, небольшими группами быстро перемещались по городу и безошибочно находили своих жертв. Они были вооружены обрезками металлических труб, заточками из арматуры, все это очень напоминало Сумгаитский сценарий. Скоро стало ясно – среди погромщиков мало коренных бакинцев, как и два года назад в Сумгаите, погромы устраивали приезжие «еразы» – азербайджанцы, изгнанные из родных домов армянами в Карабахе. Они жаждали мести…
Теперь у Михаил Сергеевича был повод показать свою силу. По словам военных: необходимо было ввести в Баку чрезвычайное положение, а для нормализации обстановки, использовать находящиеся в Азербайджане войска МВД СССР. Однако либеральный, миротворческий характер Горбачева, вернее, его нерешительность, всячески противился военным действиям в Баку. Никто, из стоящих рядом его апостолов, не хотел брать на себя ответственность, все смущенно и растерянно смотрели на «меченного» пророка. Словом, твердых действий Горбачев и его «святое» политбюро не предприняло. Армия, КГБ, МВД, «Альфа», «Омега» и другие вооруженные формирования Союза сидели в ожидании приказа.
Командующий войсками МВД генерал Юрий Шаталин находился в центре трагических событий в Баку. Его хорошо вооруженные, мобильные, подразделения уже имели опыт действий в межнациональных конфликтах в Фергане, Сумгаите. Они знали город, районы проживания армян, возможные места митингов, массовых беспорядков, но в те трагические дни войска остались в казармах. На наш вопрос, почему войска МВД не вмешались в ситуацию? — генерал полковник Шаталин сухо ответил: – «У меня не было приказа!».
Январь 1990 года окрасил Баку в черный цвет. На улицах творилось, что-то ужасное: милиция бездействует, люди обезумели. Народный фронт Азербайджана (НФА) – оппозиционная коммунистической партии республики организация пыталась, что-то предпринять, но и она уже была не в силах контролировать ситуацию.
Наш собственный корреспондент Центрального телевидения в Баку Маис Мамедов из этических соображений отказался освещать трагические события в столице Азербайджана. Главный редактор программы «Время» Эдуард Сагалаев собрал экстренное совещание. Было необходимо срочно отправить в Баку несколько съемочных групп. Так получилось, что я в эти дни находился в Москве. Мне, знающему язык, обычаи, традиции азербайджанцев, было предложено лететь в Баку и освещать происходящие события на стороне Народного фронта Азербайджана. В тот же вечер 18 января, мы из аэродрома «Чкаловский» с группой военных полетели в Баку. Глубокой ночью, с трудом добрались до базы, находящихся в Баку, военных частей МВД. Утром на военном микроавтобусе поехали снимать город, хотели поговорить с бакинцами, найти расположение штаба НФА.
Мы не могли понять сути происходящего в столице республики. Никто не хотел говорить с нами. Вражда, ненависть, злоба, запах смуты висел над некогда светлым городом. Хмурые лица, озлобленные взгляды, грубая брань, еще недавно простые, гостеприимные бакинцы на перекрестках, плевали в окна нашего автомобиля с надписью «Программа ВРЕМЯ». Молодые парни были готовы перевернуть наш микроавтобус. Откровенно, в Баку, мы почувствовали себя оккупантами.
Ближе к полудню в небольшом здании мы нашли расположение Народного фронта. Вооруженные автоматами люди, охранявшие подъезд, сурово потребовали наши документы. Меня одного, без съемочной группы, повели в небольшой зал. Здесь были лидеры Народного фронта – будущий президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей, Этибар Мамедов, Председатель Духовного управления мусульман Закавказья Шейх-уль-ислам Аллахшукюр Пашазаде, Рагим Казиев, Халил Рза, Магомед Гатами. Эльчибея и Мамедова знал в лицо, с муфтием же Закавказья был знаком лично. Он учился сначала в медресе «Мир-Араб» в Бухаре, затем Ташкентском Исламском институте.
Увидев меня, Аллахшукюр громко сказал, – «Вот и Мухтар Ганиев приехал разбираться в ситуации.
— Уважаемый Мухтар, ты приехал из Ташкента или из Москвы?
— Я прилетел в Баку из Москвы в качестве специального корреспондента программы «Время», – ответил я.
— На какой вопрос вы ищете здесь ответа? – спросил Эльчибей.
— Почему бы Вам не пойти по пути народных фронтов Прибалтийских государств, требовать независимости в рамках существующих законов и Конституции?
Эльчибей нервно произнес: – «Каждая страна имеет свои особенности. Мы не хитрые, расчетливые христиане, мы горячие мусульмане. Да, мы знаем, что будут жертвы! И вообще, завоевание свободы не бывает без крови. Но это будут жертвы во имя свободы!».
К сожалению, руководители НФА не смогли спрогнозировать дальнейших событий в республике. Их спонтанные, неумелые действия не только привели к гибели молодых ребят из Народного фронта, но и к развалу самой этой организации.
«Мухтар ага, Вы мусульманин, наш брат по вере, уважаемый человек в Узбекистане, я это видел, знаю, – сказал Аллахшукюр Пашазада. Брат, будьте на стороне НФА, работайте с нами. Сегодня мы выражаем интересы, чаяния азербайджанского народа. Мы дадим Вам транспорт, поможем предавать материалы по каналам республиканского телевидения, если надо, ваши репортажи, самолетами отвезем в Москву. Вы получите любую информацию без купюр, будете желанным гостем каждого бакинца, они расскажут Вам истинную правду происходящего».
И действительно, к нашей съемочной группе закрепили молодого бакинца с личным транспортом. Мы приступили к съемкам. Вечером того дня приехали на Бакинское телевидение для перегона в Москву первого репортажа. Кругом кромешная тьма, телецентр оцеплен войсками. То ли боевики, то ли спецслужбы, то ли еще какие-то варвары взорвали энергоблок телецентра. Практически, все телевизионщики, оказались без видеоканала. Рванулись в аэропорт, но рейсов на Москву уже не было, репортаж передали по телефону.
К прибывшему неделю назад в Баку уполномоченному Горбачева Евгению Примакову, прилетевшему накануне маршалу Дмитрию Язову, министру МВД Вадиму Бакатину нельзя было подступиться. Кругом хаос, нет никакой информации – одни слухи. По словам наших английских коллег из ВВС; на военный аэродром «Насосный» под Баку приземляются десятки военных самолетов «ИЛ-76» с десантниками. ТАССовцы говорили, что к вечеру в городе, возможно, будет объявлено чрезвычайное положение.
Действительно в 23 часа ночи руководство Национального фронта Азербайджана объявило, что московские начальники, без уведомления горожан, буквально через час с лишним в Баку с 00 20 часов ввели режим чрезвычайного положения. Из-за опасения нападения на штаб НФА, нам было предложено переночевать в доме нашего проводника. Но эту ночь мы провели на улицах осажденного города
«Святое собрание» апостолов политбюро решило наказать бакинцев, коммунистический «пророк» занес нож над Азербайджанским народом, и на первые позиции вышла Армия. Всевидящий Бог не остановил Горбачева от кровопролития. Последнюю страницу своей биографии Армия СССР завершила военными действиями в Баку.
Из показаний министра обороны Дмитрия Язова:
«18 января 1990 года меня пригласили к Президенту Горбачеву. Туда же был вызван и министр внутренних дел Вадим Бакатин. В кабинете Горбачева находились также Председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков и Председатель Верховного Совета Анатолий Иванович Лукьянов. Горбачев сказал, что в Баку сложилось опасное положение и что мы с Бакатиным должны поехать туда и восстановить порядок. В тот же день в 17.00 по местному времени мы прибыли в Баку. Здесь в кабинете командующего западным направлением генерала Николая Попова мы встретились с представителями президента СССР Евгений Примаковым и Олег Шениным, первым секретарем ЦК КП Азербайджана Абдурахман Везировым, обсудили ситуацию и приняли решение о введении чрезвычайного положения. В ночь с 19 на 20 января регулярные части Советской Армии были введены в Баку”.
Дмитрий Язов вспоминал: – “Горбачев – мягкотелый человек. Армия у него в руках была, КГБ, МВД. И что? Нагорный Карабах нельзя было пресечь, что ли? Но не сделали. В Баку вводил чрезвычайное положение. Вызвал меня, Крючкова и Пуго. Полетели, а приказа письменного до сих пор нет. Я говорю: “Давайте письменный приказ! — Да, что ты с этой бумажкой, потом», – сказал Михаил Горбачев.
Из воспоминаний Александра Лебедя: – «Михаил Сергеевич, для прекращения кровавой междоусобицы, я не знаю, но, по-видимому, исчерпав аргументацию, вспомнили о формуле: «Воздушно-десантные войска, плюс военно-транспортная авиация равняется Советская власть в Закавказье». 18 января дивизия была поднята по тревоге. Спешили убивать мирных жителей… В Азербайджане с проклятиями будут всегда вспоминать Тульскую дивизию».
Сразу после введения ЧП, в Баку, сея на своем пути смерть и разрушения, вошла Армия. С востока, со стороны аэродрома «Насосный», в город двигалась Псковская воздушно-десантная дивизия, с другой стороны Тульская дивизия. В столицу Азербайджана, шли наспех укомплектованные “партизанами” (уволенными в запас солдатами), мотострелковые подразделений из Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев. Они толком и не знали, на какую войну их призвали, за кого будут кровь проливать и кого убивать.
Танки давили людей, сносили баррикады, автотранспорт. Входили в город, сметая все преграды на своем пути. Для большего устрашения и шума стреляли холостыми патронами. Впервые после Афганской войны, по решению командования при вводе войск в Баку были использованы боевые вертолеты «Ми-24». Боевые машины пехоты вели огонь на поражение по местам скопления людей. Зенитно-самоходные установки «Шилка» сжигали квартиры горожан, стреляли особенно жестоко по жилым домам у Сальянских казарм, где проживали офицеры отставники. Обстреливали административные здания, огнем были охвачены «Агропром», Госснаб. «Партизанские» танки врезались в скопления безоружных людей, расстреливая их. Прицельным огнем военные машины десанта уничтожали гражданские суда в бухте Каспия.
Командир Костромского полка Е.Ю.Савилов получил приказ захватить морской вокзал и пристань. К семи часам утра полк без потерь овладел всеми береговыми сооружениями Баку, начал контролировать стоявшие на причале гражданские корабли – военных судов просто не было. К этому времени в порт вошло судно «Нефтегазфлота». Командир полка, не задумываясь, приказал открыть огонь. Четыре боевые машины десанта всадили в него кучу кумулятивных снарядов – корабль загорелся. Весь путь продвижения армии был обагрен кровью убитых и раненых.
Темные улицы Баку, хаос, не стыковка действий военных, стрельба из всех видов оружия, но откровенно, “банд” формирований на баррикадах Баку, так и не видел. Зато эта неразбириха привела к тому, что резервистов Ростовского батальона под командованием подполковника Владимира Саковского у северного КПП “Сальяновских казарм”, солдаты действующей армии приняли за боевиков и завязался бой, свои стали обстреливать своих. Неподготовленные, испуганные “партизаны”, истошно крича, стреляя без разбору, бежали куда глаза глядят. Потом когда обстановка прояснилась резервисты вытаскивали, из мнимого окружения, своих раненых товарищей. 21 января на следущий день вторжения, резервистов стали срочно вывозить из города. В Баку просто не с кем было воевать…
Из признания командира Кировоградской бригады спецназа Юрия Воронова: – «Парадоксально, но факт – пробыв в Баку несколько месяцев, кировоградцы, по их словам, так и не увидели перед собой реального противника – ни организованных воинских формирований, ни «банд» из местных.
Теперь о мужестве бакинцев. Рассказывает очевидец ночной трагедии журналист Лейла Юнусова: – «Я видела, как парни рвут горящие палки и бросаются к солдатам под автоматную очередь. Падают, встают, берут снова, выходят прямо к прожектору, кричат: «Неужели вы нелюди? За что убиваете?». Идут «скорые» – наша армия стреляет по ним. Стреляют напрямую. Пулевой дождь продолжается до утра. Они продвигались к центру. Люди вышли на улицы – вокруг ручьи крови; трупы собирали еще ночью под пулями…
Народ стоял, взявшись за руки. «Азадлыг! (Свобода)» – гремело над Коммунистической улицей, которая вскоре потеряет это название, как и многое, что потеряло смысл в эту ночь. Они не отступали перед бронетранспортерами и танками, чьи гусеницы уже были обагрены кровью раздавленных на Тбилисском проспекте, площади XI Красной Армии и других. Но даже эти уже окровавленные танки остановились перед этим невиданным единением «Азадлыг!».
В эту ночь, от бездумных действий Горбачева, в Баку погибло 131 мирных граждан. Это были простые горожане – мужчины, женщины, студенты, учащиеся ПТУ, школьники, пенсионеры, врачи «скорой помощи», азербайджанцы, русские, татары, евреи.
Вроде бы умные, властные, сильные мира сего, в тиши столичных кабинетов разрабатывают грандиозные планы переустройства цивилизации. Именитые, маститые, хитрые, политики окрашивают будущее в розовые цвета, сулят народу мир, расцвет и изобилие. А в жизни, вон как получается – созданные ими же, всякие движения, партии превращают народ в бурные противоборствующие потоки. Нация, вера цвет кожи используются как инструмент идеологии войны.
Как просто противопоставить народ, но ох как трудно затем объяснить, что жизнь каждому – и русскому, и армянину, и азербайджанцу дается лишь один раз. Многие месяцы матери вынашивают, в муках рождают, вскармливают грудью, «ставят на крыло» своих птенчиков. И вдруг, по чьему-то повелению, по чьей-то идее, заговору, интриге народ собирается в кучи, затем многотысячные толпы выплескивается на улицы.
Лозунги, факелы, булыжники, баррикады, горящие дома, истошные крики людей! И как следствие – танки, пушки, автоматы, свинцовый огонь и кровь! Кровь горячих юнцов! Они гибнут первыми. У вихрастых парней с бутылками «Молотова» – своя правда, продиктованная какими-то идеологами. К сожалению, по другую сторону баррикад у юношей в солдатском камуфляже и синих беретах тоже – своя правда – приказ оголтелых начальников.
Кто их может остановить в накале страстей? Да уже никто! Ни те правители, что сидят в оцепенении в огромных кабинетах, ни надоевшие своей телевизионной известностью политики, ни большие военные чины в бетонных штабах, разработчики победоносные вторжения, ни даже вопли матерей над разорванными телами сыновей.
И только смерть от пуль, штыков, осколков гранат, снарядов, гусениц танков, горящих, рушащихся здания останавливает человеческое Настоящее, унося в прошлое молодость нации…
Через день бакинцы хоронили своих героев. Десятки тысяч людей, несли по Приморской набережной гробы отцов, братьев, детей. Многокилометровая траурная процессия, великая народная печаль, слезы, рыдания. Рядом с гробами геройски погибших молодых людей шли одетые в черное родственники-мужчины и пели последнюю колыбельную своему брату, сыну или внуку. Ее смысл похож на прощальную песню Авраама, которую пророк пел перед закланием сына. Бог поверил в преданность Авраама, остановил жертвоприношение. А в Баку этого не произошло. Чтобы наказать человека, пишется в святых писания, Всевышний отнимает у него разум, Михаил Горбачев в Бакинской трагедии оказался лжепророком потерявшим рассудок.
На берегу Каспия до самой вершины будущей Аллеи Героев слышались Колыбельные, смысл слов которых в переводе с азербайджанского звучат примерно так:
«Обрети покой мой брат, Ты идешь к Богу.
Ты, в этой жизни, к великому сожалению, не успел познать вкуса жизни.
Ты, не испытал прелестей любви, ласки, ушел непорочным, девственным,
Ты, не вкусил счастья быть отцом, дедом, ты пал на взлете.
Ты, не успел закончить добрые дела на земле, но стал героем.
Ты, ушел шахидом, безгрешным, погиб за свободу Родины.
Ты, будешь жить в душе народа и обретешь свое место в Раю».
Прощальная Колыбельная заполнила все пространство между морем и берегом. Прекрасные голоса ашугов, горькие слова, старинная мелодия разрывали сердца. Люди рыдали, оплакивали утрату не только детей, родственников, близких, но и слепую веру в лжепророков, которые собственными руками принесли в жертву свой народ. В этот день вместе с молодыми героями, азербайджанцы хоронили Советский Союз, дружбу «старшего брата», коммунизм…